Каин щурит золотые глаза в тамбуре: пальцы пахнут куревом, все перемолото, пересвечено, искалечено, выбрал бы другой путь — выбирать-то нечего; скалит зубы оставшиеся, ухмылка с издевкой ложатся в песню: мир чудесен.
У Каина в голове злая муть не первую тысячу лет, на поясе висит в кобуре пистолет, и во фляге вода, по бокам проносятся поезда, внутри война и во взгляде тьма, снаружи холод и белизна.

Поезд шевелит колёсами и позади остаётся мутное плесневелое дно колодца, но и тьма отступает. Каин ложечкой сахар в стакане мешает, думает: господи, какой же безумный бред этот старый завет, да и новый ничем не лучше
все решал — и тогда, и сейчас — его Величество случай.

Каин вздрагивает. В вагоне хлопает дверь и негромко кто-то ругается вполголоса. Рыжая заходит к нему в купе (меч висит за спиной), садится напротив и спокойно смотрит в глаза.
Ложечка брякает. Каин молчит. Он уже все сказал.
Рыжая смотрит. Под взглядом ее сгорают империи, рушатся в пыль города. Каин насмешливо щурится. Этот мир его заебал.

Рыжая беззвучно смеется, отхлебывает глоток чая. Ты же знаешь, говорит, он тебя не простит, и Каин отвечает:
Я его прощаю.

© отсюда t.me/korotkoonasushnom